E-mail: scomposers@mail.ru
Телефон: (343) 350-67-85
Пантыкин Александр Александрович

Пантыкин Александр Александрович

(председатель союза)

Русский композитор, драматург. Основатель нового направления в музыкальном театре «лайт-опера». Член Союза композиторов России, член Союза кинематографистов России, член Союза театральных деятелей России. Академик Академии кинематографических искусств «Ника». Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (2008). Лауреат Национальной театральной Премии «Золотая Маска» (2011). Лауреат Премии Губернатора Свердловской области. Лауреат международного конкурса композиторов. Лауреат Премии «Белое крыло» в номинации «PR-персона года».

"Урфин Джюс" себе не изменяет

 
Александр Пантыкин
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Один из зачинателей русского рока, создатель группы "Урфин Джюс", основатель знаменитой "свердловской школы", закономерно получивший почетное звание "дедушки уральского рока", а ныне - глава Союза композиторов Свердловской области, автор балетов, мюзиклов и "лайт-опер". Об этом парадоксальном творческом пути от "роковых" бунтов к академической, но все равно бунтарской музыке я расспрашиваю Александра Пантыкина.
 
Он подробен почти невероятно. Скрупулезно датирует каждое событие, каждый концерт. Видно, что все шаги в жизни продуманы. И каждый - судьбоносен. Он легко оперирует именами прошлого и настоящего, и его оценки людей и явлений завидно восторженные. Человек, который видит мир с позитивных румбов. Поэтому его вечный бунт так конструктивен.

Мне удается застать его в его московской квартире, где он бывает теперь не так часто - гораздо чаще работает в родном Екатеринбурге, бывшем Свердловске.

Что за странные изгибы судьбы? Что за метания между роком и оперой, "Урфином Джюсом" и Театром музкомедии?

Александр Пантыкин: На самом деле все началось с музыкальной студии "Сонанс": она была ориентирована на классику. Но, как ни странно, благодаря ей я вошел в рок-тусовку. В 1976-м студия показала в Риге свою композицию "Я - человек" на стихи Эдуардаса Межелайтиса, в ней участвовали университетский хор "Хорал", мим Андрей Сонатин, чтец Андрей Перминов, был маленький оркестр. А в Риге все играли музыку a la Deep Purple. Нам рок-н-ролл уже тогда казался грубоватым, чересчур брутальным и примитизированным - и на общем фоне мы выглядели белыми воронами. Но как раз это сработало: мы получили Гран-при, и с той поры нас регулярно приглашали на рок-фестивали. Вот как у Сергея Курехина была "Поп-механика", тоже не игравшая чистый рок, так и в Свердловске был наш "Сонанс". Только Курехин выводил на сцену овец, коз, участвовали известные музыканты типа Цоя или БГ, а мы сразу ушли в академию - но тоже странную: это был синтез разных направлений. И художественное чтение, и хоровое пение, симфоническая музыка, джаз, рок. Там и воспитался во мне этот самый "рокерский дух".

Итак, свердловский рок вырос из "Сонанса"... А до студии - у тебя было какое-то музыкальное образование?

Александр Пантыкин: 6-я музыкальная школа, класс фортепиано. Я в 12 лет стал в Свердловске лауреатом конкурса пианистов, играл ля-минорный концерт Баланчивадзе со знаменитым струнным оркестром музыкальной школы-десятилетки. Тогда же начал писать музыку. Занимался композицией, так сказать, полупрофессионально, овладел инструментовкой и оркестровкой. Прошел кое-какой путь в рок-музыке: предтечей "Сонанса" была школьная рок-группа "Слепой музыкант". Так что рок-н-ролл в "Урфине Джюсе" был для меня не шагом вперед, а отступлением назад. Желание стать популярным для молодого человека, думаю, естественно. "Сонанс" же не мог обеспечить финансово и был очень труден организационно. Студии было трудно выживать в стране, где до сих пор живы традиции сталинских постановлений о современной музыке. Я уже хорошо знал, как обращались с такими духовно близкими нам композиторами, как Губайдулина, Сильвестров, Шнитке или Денисов. А в рок-музыке к тому времени наметилось потепление. И в 79-м "Сонанс" развалился, из его осколков собрались группы "Трек" и "Урфин Джюс". Тогда я и занялся рок-н-роллом в чистом виде. Мы активно выступали и в Свердловске и на гастролях, играли в Черноголовке с московскими группами "Виктория", "Машина времени".

Я популяризировал "Урфин Джюс", как мог. Дома были два катушечных магнитофона, и я с братом Андреем переписывал свои альбомы, а потом рассылал по стране. Сохранилась амбарная книга, где я записывал, кому и куда я их посылал. Недавно я ее пересматривал и ужаснулся, какой объем работы был проделан. А ведь каждая пленка, попавшая в город, там мгновенно тиражировалась, и вскоре "Урфин Джюс" стал достаточно известен. Я не пропустил ни одного рок-фестиваля в Ленинграде, ездил на рок-лабораторию в Москву, в общем, пытался понять, что за процессы идут в этой сфере. Где-то 1982-83 году, после выхода альбома "Пятнадцать", группу стали узнавать. Ну, а потом в "Литературной газете" вышла твоя статья "Урфин Джюс" меняет имя" и сделала группу супер-популярной за один день.

Для меня это неожиданный результат: тогда рок агрессивно вытеснял классику, и мне это не нравилось. Так что статью писал искренне - пытался отстоять Моцарта от нашествия электрогитар. А недавно по Интернету понял, что историки рока ее помнят до сих пор, а меня числят в гонителях и душителях.

Александр Пантыкин: Еще бы не помнили!. Многие благодаря этой статье узнали о группе и стали ее переписывать. Умные понимали, что в то время о роке и нельзя было писать иначе - просто не напечатали бы. Такая же статья выходила и про "Машину времени".

А вот ее мы в "Литгазете" бросились защищать уже совершенно безоглядно.

Александр Пантыкин: Газеты тогда еще читали, статьи тогда еще действовали. Говорю же: по факту статья сделала "Урфин Джюс" бешено популярным. И его музыка начала влиять на большое количество музыкантов. В этом влиянии признавался Вячеслав Бутусов, свой респект мне высказывал Гарик Сукачев, который, оказывается, часто слушал "Урфин Джюс". Я ему сначала не поверил, но он взял гитару и стал одну за другой играть песни нашей группы. Я был ошарашен: он помнил тексты лучше, чем я! Очень серьезно группа повлияла на Юру Шевчука. Он планировался как вокалист "Урфина Джюса", по предложению Ильи Кормильцева приехал в Свердловск и несколько месяцев жил у меня дома. Мы вместе работали в ВИА - вокально-инструментальном ансамбле "Глобус" при Парке культуры и отдыха, но быстро поняли, что художественные платформы у нас абсолютно разные. И он уехал в Ленинград, где продолжил свое творчество с группой ДДТ.

А "Урфин Джюс" существовал 4,5 года. Но меня все равно тянуло мое "сонансовское" прошлое, хотелось музыки более профессиональной. В 81-м я закончил физтех, понял, что без образования мне никуда, и за два года закончил Музыкальное училище имени Чайковского. Попал я туда благодаря его директору Владимиру Ивановичу Турченко: по закону, после окончания физтеха я обязан был три года отработать по специальности. Но Турченко пошел в Минкультуры и заявил, что либо этого парня берут в училище, либо он увольняется с поста директора.

Но ты уже лауреат конкурса пианистов - чему тебя учить?

Александр Пантыкин: У меня была дырка в образовании: я джаз играть не умел. И эти два года занимался джазом. Джазовое отделение музучилища переживало подъем. Преподавали знаменитые люди: Валерий Куцанов, Арсений Попович... Я играл в оркестре Владимира Турченко, и это тоже была превосходная школа. А в 85-м поступил в Уральскую консерваторию в класс композиции - взяли сразу на второй курс. С пятого курса ушел в академический отпуск на пять лет и в 94-м закончил консерваторию симфоническим произведением "Обряды". То есть весь путь совсем не случаен, а последователен. Выстроен, я был сказал, математически. И уже с дипломом композитора по приглашению Дмитрия Астрахана, тогда главного режиссера Свердловского ТЮЗа, я стал писать музыку к спектаклям, работал для Академической драмы, сочинял саундтреки к фильмам Астрахана, Хотиненко, Макеранца... У меня появилась своя студия Tutti records, где я мог записывать свои произведения. И началась профессиональная жизнь.

Как получилось, что Екатеринбург стал одним из трех центров русского рока? Звезды сошлись? Или здесь роль личности в истории - когда вокруг талантливого человека собираются единомышленники и возникает созданный им мир? Как это было с твоими земляками Николаем Колядой, Евгением Колобовым или Владиславом Крапивиным?

Александр Пантыкин: В 70-е годы в Свердловске была потрясающая культурная ситуация. Много молодежи: город занимал одно из ведущих мест по числу студентов на душу населения. А это особая аудитория. Активно проводились смотры, фестивали, конкурсы. В институтах и университетах, в училищах и в консерватории, на каждом факультете - свой конкурс. И они естественно подталкивали людей к творчеству. Особенно выделялся Архитектурный - он считался студенческим бомондом. Там учились самые отъявленные эстеты: Володя Хотиненко, Слава Бутусов, Александр Сычев, Евгений Никитин... Это была студенческая элита. Клуб Архитектурного института стоял от него отдельно - маленькое деревянное здание, которое в кино прославил Алексей Балабанов, он тогда снимал фильмы на Свердловской киностудии. Город был очень мощным котлом, где вываривалось творчество и регулярно появлялось что-то новенькое - студенческие театры, музыкальные группы... В УПИ возникли "Пилигримы" и первыми спели из репертуара Deep Purple - это была революция, их всех повыгоняли из института, но концерт помнят многие. В Архитектурном гремели группа "Каталог" и творчество Александра Сычева, тоже по тем временам очень острое...  Чем отличался свердловский рок от московского и питерского? У нас считалось моветоном, когда один и тот же человек писал и тексты и музыку. Были поэты: Илья Кормильцев, Аркадий Застырец. И были композиторы: Михаил Перов, Игорь Скрипкарь, Александр Пантыкин... И к музыке и к слову требования были очень высоки. Московская и питерская рок-школы, на мой взгляд, уступали свердловскому року: и та и другая исповедовали поэтический рок. Макаревич, Цой, Науменко, Гребенщиков - прежде всего поэты. У нас тоже были последователи этого направления - например, Александр Башлачев. Но он быстро уехал: здесь требовался иной уровень и музыки и текста. Кстати, это сказалось на долговечности групп: и в 80-90-е годы больше всего гастролировали по стране свердловские группы "Чайф", "Агата Кристи", "Наутилус Помпилиус", "Смысловые галлюцинации"... Они более других были готовы к профессиональной работе.

Чем ты объясняешь застой, если не кризис, в который теперь впал русский рок? Ты ведь тоже от него отошел!

Александр Пантыкин: Я его оставил для себя как музыкальное средство и использую приемы рока даже в лайт-операх. Рок возник как альтернатива музыкальным течениям, доминировавшим в середине ХХ века. И он связан с технологиями. С помощью микрофона и без голоса можно петь на концертах. Безголосие заменяла харизма, и этого достаточно, чтобы стать фронтменом. Можно не уметь играть на гитаре, но если ты умеешь зажать аккорд эмоционально и с энергетикой, ты уже становишься рок-музыкантом. Рок был прежде всего энергетическим направлением - его энергия сшибала всех. Но она требовала иных навыков. Появлялись новые приемы в технологиях композиторских и исполнительских, новые возможности для аранжировок, для совмещения рок-музыки с симфонической. Появился арт-рок, синтезирующий традиции симфонической музыки  с электронной. Так что для меня рок - одна из красок. Ведь я прошел через практику всех музыкальных направлений и современных технологий. Многие композиторы сошли со сцены именно потому, что остались мастерами в чем-то одном. А сегодня нужно владеть многим.

Это касается и рок-н-ролла. Его идея исчерпала себя сначала как идея социальная. Он родился как бунт против зажимов. Сегодня можно делать что угодно, и группа "Ленинград" уже выступает в голом виде, так что в этом смысле у нас супердемократическая страна. Исчез противник - и рок-н-роллу стало не с кем бороться. Надо заняться более тонкими психологическими материями, нужны полутона - а для них такой брутальный вид творчества, как рок-н-ролл, не приспособлен. Это уже ближе к серьезной литературе, поэзии, музыке. Но ситуация интересна тем, что с появлением изощренных компьютерных технологий именно они и стали следующей страницей музыкального развития. Появилось множество "домашних композиторов". Это тоже крайность: им не хватает музыкального образования - но, владея технологией, они ею прикрывают дефицит профессионализма, музыкальную безграмотность.  Это, конечно, большая беда. Но зато профессиональные композиторы, взявшие эти технологии на вооружение, сегодня на коне. В корне изменились партитуры: пишутся ноты, и к ним - программное обеспечение. Недавно альтист Сергей Полтавский играл с оркестром Союза композиторов Свердловской области: слева стоял "Макинтош" с написанной композитором программой. Это был концерт на новом технологическом уровне.

А чем эта программа управляет?

Александр Пантыкин: Звучанием. Звук альта проходит через компьютер и становится совершенно другим. В рамках классической традиции - но впечатление сильнейшее. Такие технологии повлекли за собой пересмотр всего процесса музыкального творчества: за этим будущее. У меня в мюзикле "Силиконовая дура" живой оркестр играет под фонограмму собственные партии - получается совершенно новое звучание. В лайт-опере "Мертвые души" я не использовал электронику, но там есть интонации джаза и рока, данные в симфоническом развитии.

Тогда встает новая проблема: много ли у нас театров, готовых к такому повороту событий?

Александр Пантыкин: Мало, но они появляются. "Мертвые души" недавно поставлены в Краснодаре, и я с радостью отмечаю, что и в сознании постановщиков происходит поворот к новому. Но, конечно, не каждый театр может это сыграть и спеть. Это наша технология, она нова даже для Бродвея.

А в чем ее новизна?

Александр Пантыкин: На Бродвее все делается минимальными средствами. Как правило, маленький оркестрик, где каждая группа представлена отдельным инструментом, и эти группы дублируются "цифрой" на клавишах. А наши репертуарные театры могут себе позволить большие оркестры. В Краснодаре огромный симфонический оркестр. Зато в Сыктывкаре была акустическая постановка. То есть опера в разных театрах начинает жить по-разному.

Почему эта тенденция почти не ощущается в Москве?

Александр Пантыкин: Значит, время еще не пришло: слишком революционная идея. У нас традиция: многое зарождается вдали от столиц и только потом, с опозданием, приходит в Москву и Питер. Они осторожничают: не уверены, что новинка себя окупит. Боятся, что в тех же "Мертвых душах" слишком большой контраст с тем, что люди видят по телевизору. Хотя в провинции всегда полные залы.

Мне казалось, что ты обосновался в Москве. И вдруг узнаю, что ты возглавляешь Союз композиторов в Екатеринбурге. Где ты живешь?

Александр Пантыкин: Жил в Екатеринбурге, потом появилось так много работы в Москве, что я был вынужден снять здесь квартиру. Эта работа связана в основном с кино и телесериалами. К тому же в Екатеринбурге еще нет студии, где можно записать симфонический оркестр. Так что какое-то время я больше жил в Москве. А когда поступил в Театральную академию в Петербурге, появился и третий дом. В результате половину времени живу в Екатеринбурге, а другую половину делю между Москвой и Питером.

Учить тому, чему не учат

Как идут дела в Союзе композиторов? Он большой на Урале?

Александр Пантыкин: Один из самых мощных в стране, а сегодня по результатам, думаю, - самый мощный. В нем Владимир Кобекин - самый востребованный оперный композитор России, тройной лауреат "Золотой маски". Один из самых известных композиторов-песенников Евгений Родыгин. Автор единственной у нас оперной энциклопедии Михаил Мугинштейн... Все наши композиторы и музыковеды постоянно где-нибудь премируются. Другое дело, что об этом мало знают. Но мы эту скромность преодолеваем: у нас появился сайт sokomso.ru, где сообщаем о новостях. В 2014-м 75-летие организации: проходят авторские концерты, создан камерный оркестр, губернатор дал нам новое помещение и подарил рояль Yamaha.

За музыкальной жизнью Екатеринбурга трудно уследить. В дополнение к лучшей в стране филармонии возникли Детская филармония, Дом музыки и детский балетный театр "Щелкунчик", для которого город выстроил великолепное здание.

Александр Пантыкин: Филармония замечательная. Екатеринбург - единственный город, где проходят авторские фестивали лучших современных композиторов: Валентина Сильвестрова, Софьи Губайдуллиной, Гии Канчели...

А что такое детская филармония? У нее появился дивной красоты особняк...

Александр Пантыкин: Первая в стране. Ее музыкальные коллективы филармонии объездили весь земной шар, ее дети завоевывают премию за премией. Капелла мальчиков имеет долгую и славную историю и тоже постоянно гастролирует по стране и миру. Замечательный джаз-хор. Оркестр народных инструментов. Фантастическая по уровню танцевальная группа "Улыбка". Так что Детская филармония ни в чем не уступает взрослой. Недавно мы с сыном Сергеем сделали для нее торжественное открытие Екатерининского зала. В концерте участвовали коллективы Детской филармонии - уровень детей так высок, что даже стоит вопрос об открытии Детского театра мюзикла.

А проехать еще две станции метро - и вот шикарное здание детского театра "Щелкунчик".

Александр Пантыкин: Это вообще классика, потрясающая профессиональная подготовка юношеской труппы. Долго время она работала при Театре оперы и балета и участвовала в его спектаклях, а теперь ей построили настоящий Дворец балета. Вообще, культурная атмосфера в городе сейчас очень благоприятна.

Насколько я помню, ты никогда не интересовался опереттой - а теперь сотрудничаешь с Театром музкомедии, там идут твои лайт-оперы. Как случился этот немыслимый союз?

Александр Пантыкин: Главный режиссер театра Кирилл Стрежнев был большим любителем свердловского рок-н-ролла. Ходил на фестивали рок-клуба, у него много знакомых в рок-братии, и мы подружились. У него тогда возникла идея сделать спектакль с участием рок-группы. И возник "Конец света": я написал клавир, мы посадили группу "Кабинет", и спектакль, идущий под живую группу, долго был в репертуаре. В 90-е годы в театре начались сложные времена: перебои с финансированием, да и актеры бунтовали, защищая чистоту жанра оперетты. А Стрежнев, хоть и умеет ставить оперетту очень хорошо, но всегда тянулся к экспериментальному музыкальному театру. Так вышли "Беспечный гражданин" и "Кошмарные сновидения в Херсонской губернии" композитора Анатолия Затина и драматурга Валерия Семеновского. То есть Стрежнев возглавил своего рода революционное движение в театрах оперетты. К 2005 году появилось наше второе детище "Храни меня, любимая". Затем Стрежнев придумал идею спектакля для школьников - появилась "Силиконовая дура". А пиком нашего совместного творчества стала лайт-опера "Мертвые души". Это стремление все время искать что-то новое, изобрести новый жанр, найти новые краски, использовать новые средства - нас объединяло. Свердловская музкомедия была и остается лабораторией современного музыкально-сценического жанра. Она ставит вещи, которые никак не укладываются в понятие оперетты: "Мертвые души" по Гоголю, "Белую гвардию" по Булгакову, "Яму" по Куприну... Это заслуга Кирилла Стрежнева с его революционным настроем. 18 июня театр готовится отметить юбилей своего главного - думаю, это будет очень веселый день рождения.

Не менее революционной мне показалась твоя идея создать на базе знаменитой недостроенной телебашни современный концертный комплекс. Она реальна?

Александр Пантыкин: Мы ее обсуждали с губернатором, он к ней отнесся с интересом. Все проекты, поданные на конкурс, были коммерческими: торговые центры с ресторанами и все такое. Губернатор как отрезал: это должен быть культурный, просветительский центр. И я предложил создать там Всемирный центр композитора. Это и ультрасовременный концертный зал. В городе нет ни одного зала, подобного московскому Сити-холлу - а к нам теперь ездят рок-музыканты первой величины - они вынуждены выступать во Дворце игровых видов спорта. Филармония не смогла пригласить Израильский симфонический оркестр: сцена его просто не вместит. А зал, который я предложил, должен отвечать требованиям как классики, так и джаза, поп- и рок-музыки, оперных спектаклей, мюзиклов. К нему - два зала поменьше: для камерной и джазовой музыки. Хотелось бы создать там и образовательный центр, способный перевести эстетическое воспитания на современный качественный уровень. Сегодня в консерватории и училищах учат классической музыке до середины ХХ века, все, что позднее - черная дыра. Джаз, поп и рок, электронная музыка - все это движется усилиями самоучек. Все, что интересует современную молодежь, в образовательных программах отсутствует. И задача предложенного мной центра - учить тому, чему нигде не учат.

А это не утопия?

Александр Пантыкин: В каком-то смысле конечно. Но если из моих идей хоть что-то будет реализовано - уже хорошо. Чтобы решать проблемы, важно их сформулировать. Этот процесс начался, идея принимается всеми. Уже теперь, когда Союзу композиторов дали новое помещение, какую-то часть программы я смогу там реализовывать. Наш дом сможет стать тем зерном, из которого вырастет большое дерево.

Расскажи о своих новейших работах.

Александр Пантыкин: Это, прежде всего, мюзикл "Дюймовочка", его на сцене Свердловской музкомедии играет детская труппа театра. Композиторы Марианна Мягкова, Анна Желтышева и я написали серьезную музыку, детский поэт Андрей Усачев - либретто, играют живой оркестр и два состава исполнителей, каждый - по 60 детей! Сергей Александров сделал изобретательное оформление, сшиты потрясающей красоты костюмы. Такого серьезного подхода к детскому спектаклю я еще не видел! И уровень исполнения удивительный: эти дети участвуют и во взрослых спектаклях, они уже почти профессионалы.

Результат - соединение детской непосредственности со взрослым профессионализмом.

Я наслышан о твоей последней премьере - "Доходное место" в Театре драмы в постановке Владимира Мирзоева.

Александр Пантыкин: Да, с приходом нового директора Алексея Бадаева театр стал приглашать хороших московских режиссеров. Так у нас появился Владимир Мирзоев - неожиданный, острый, умный. Он несколько переписал пьесу, и вместо одной героини оказалось две: одна играет душу, другая - ее физическое воплощение. Вся история происходит в бассейне, хотя сюжет в основном сохранен. Работая над музыкой к спектаклю, мы пробовали странные мистические вещи: главного героя зовут Жадов, и мы эту фамилию попытались выразить нотами: G - соль, А - ля, D - ре. Из этих нот я составил мелодию - главную тему Жадова. Это, считает Мирзоев, действует подсознательно. Он вообще многое в спектакле решает на каком-то мистическом уровне. Для меня важно, что он привлек молодых артистов: для них это потрясающая школа новой режиссуры и возможность поработать с выдающимися мастерами театра - такими как Ирина Ермолова. Я и сам получил огромное удовольствие от работы с Мирзоевым, от наших интереснейших разговоров: это человек энциклопедических знаний и огромного таланта. И самое увлекательное: у него есть свой собственный взгляд на эпоху, на классику, на все, что нас окружает.

Твоим именем названа школа искусств в Верхней Туре - как это вышло?

Александр Пантыкин: Марианна Мягкова, моя жена, училась в консерватории вместе с Татьяной Дерябиной, которая родом из Верхней Туры. Ей предложили возглавить там Школу искусств, и она согласилась. Как-то приехала к нам заплаканная: школа не финансируется, на нее не обращают внимания, у нее нет инструментов и самого необходимого. Я в шутку предложил: а ты назови школу моим именем - сразу обратят внимание. Я в шутку, а Татьяна - всерьез. Через год она сообщила, что удалось это пробить, только нужно мое разрешение. Я, разумеется, все заполнил, раз шутка превратилась в серьезку. И самое поразительное: на школу действительно обратили внимание. Да и мои друзья стали ей помогать: один отправил туда грузовик линолеума, второй дал компьютерную технику, привезли музыкальные инструменты. Я учредил там стипендию для одаренных. Даем премии лучшим педагогам. Отправляем детей на конкурсы, они становятся лауреатами. Мэр города стал уделять школе внимание. Недавно урезали финансирование - он своей волей стал доплачивать Школе искусств до прежнего уровня. В этом году покупаем новое пианино для зала. Провожу мастер-классы и привожу для этого друзей. Пополняем школьную библиотеку. Не бог весть какого размаха деятельность - но вот так, по чуть-чуть, из года в год - и есть хорошие всходы. Я вообще уверен, что если каждый приложит хоть небольшие усилия - сообща решим любую проблему.

 

Российская газета

 

 

 

 

17 июн 2014

Творческий состав

Серебрякова Любовь Алексеевна

Серебрякова Любовь Алексеевна
Кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник Дома-музея П.И.Чайковского в Клину, доцент, зав. кафедрой социально-гуманитарных наук УГК. Участник международных конференций, симпозиумов, фестивалей [Москва, Санкт-Петербург, Пермь, Брегенц – Австрия, Фрайбург и Локкум – Германия]. Член СТД России.

Забегин Игорь Владиславович

Забегин Игорь Владиславович
Разнообразие звукописи и колорита, лаконизм и выразительность интонации, скрытый мелодизм всей фактуры – таким предстает стиль автора в сочинениях поры его творческой зрелости. Его произведениям присущ драматизм "чувства жизни" и концепций, "прикрытый" разными "экранами остранения", эмоциональная глубина, но вместе с тем сдержанность и интеллектуализм высказывания.