Один из зачинателей русского рока, создатель группы "Урфин Джюс", основатель знаменитой "свердловской школы", закономерно получивший почетное звание "дедушки уральского рока", а ныне - глава Союза композиторов Свердловской области, автор балетов, мюзиклов и "лайт-опер". Об этом парадоксальном творческом пути от "роковых" бунтов к академической, но все равно бунтарской музыке я расспрашиваю Александра Пантыкина.
Он подробен почти невероятно. Скрупулезно датирует каждое событие, каждый концерт. Видно, что все шаги в жизни продуманы. И каждый - судьбоносен. Он легко оперирует именами прошлого и настоящего, и его оценки людей и явлений завидно восторженные. Человек, который видит мир с позитивных румбов. Поэтому его вечный бунт так конструктивен.
Мне удается застать его в его московской квартире, где он бывает теперь не так часто - гораздо чаще работает в родном Екатеринбурге, бывшем Свердловске.
Что за странные изгибы судьбы? Что за метания между роком и оперой, "Урфином Джюсом" и Театром музкомедии?
Александр Пантыкин: На самом деле все началось с музыкальной студии "Сонанс": она была ориентирована на классику. Но, как ни странно, благодаря ей я вошел в рок-тусовку. В 1976-м студия показала в Риге свою композицию "Я - человек" на стихи Эдуардаса Межелайтиса, в ней участвовали университетский хор "Хорал", мим Андрей Сонатин, чтец Андрей Перминов, был маленький оркестр. А в Риге все играли музыку a la Deep Purple. Нам рок-н-ролл уже тогда казался грубоватым, чересчур брутальным и примитизированным - и на общем фоне мы выглядели белыми воронами. Но как раз это сработало: мы получили Гран-при, и с той поры нас регулярно приглашали на рок-фестивали. Вот как у Сергея Курехина была "Поп-механика", тоже не игравшая чистый рок, так и в Свердловске был наш "Сонанс". Только Курехин выводил на сцену овец, коз, участвовали известные музыканты типа Цоя или БГ, а мы сразу ушли в академию - но тоже странную: это был синтез разных направлений. И художественное чтение, и хоровое пение, симфоническая музыка, джаз, рок. Там и воспитался во мне этот самый "рокерский дух".
Итак, свердловский рок вырос из "Сонанса"... А до студии - у тебя было какое-то музыкальное образование?
Александр Пантыкин: 6-я музыкальная школа, класс фортепиано. Я в 12 лет стал в Свердловске лауреатом конкурса пианистов, играл ля-минорный концерт Баланчивадзе со знаменитым струнным оркестром музыкальной школы-десятилетки. Тогда же начал писать музыку. Занимался композицией, так сказать, полупрофессионально, овладел инструментовкой и оркестровкой. Прошел кое-какой путь в рок-музыке: предтечей "Сонанса" была школьная рок-группа "Слепой музыкант". Так что рок-н-ролл в "Урфине Джюсе" был для меня не шагом вперед, а отступлением назад. Желание стать популярным для молодого человека, думаю, естественно. "Сонанс" же не мог обеспечить финансово и был очень труден организационно. Студии было трудно выживать в стране, где до сих пор живы традиции сталинских постановлений о современной музыке. Я уже хорошо знал, как обращались с такими духовно близкими нам композиторами, как Губайдулина, Сильвестров, Шнитке или Денисов. А в рок-музыке к тому времени наметилось потепление. И в 79-м "Сонанс" развалился, из его осколков собрались группы "Трек" и "Урфин Джюс". Тогда я и занялся рок-н-роллом в чистом виде. Мы активно выступали и в Свердловске и на гастролях, играли в Черноголовке с московскими группами "Виктория", "Машина времени".
Я популяризировал "Урфин Джюс", как мог. Дома были два катушечных магнитофона, и я с братом Андреем переписывал свои альбомы, а потом рассылал по стране. Сохранилась амбарная книга, где я записывал, кому и куда я их посылал. Недавно я ее пересматривал и ужаснулся, какой объем работы был проделан. А ведь каждая пленка, попавшая в город, там мгновенно тиражировалась, и вскоре "Урфин Джюс" стал достаточно известен. Я не пропустил ни одного рок-фестиваля в Ленинграде, ездил на рок-лабораторию в Москву, в общем, пытался понять, что за процессы идут в этой сфере. Где-то 1982-83 году, после выхода альбома "Пятнадцать", группу стали узнавать. Ну, а потом в "Литературной газете" вышла твоя статья "Урфин Джюс" меняет имя" и сделала группу супер-популярной за один день.
Для меня это неожиданный результат: тогда рок агрессивно вытеснял классику, и мне это не нравилось. Так что статью писал искренне - пытался отстоять Моцарта от нашествия электрогитар. А недавно по Интернету понял, что историки рока ее помнят до сих пор, а меня числят в гонителях и душителях.
Александр Пантыкин: Еще бы не помнили!. Многие благодаря этой статье узнали о группе и стали ее переписывать. Умные понимали, что в то время о роке и нельзя было писать иначе - просто не напечатали бы. Такая же статья выходила и про "Машину времени".
А вот ее мы в "Литгазете" бросились защищать уже совершенно безоглядно.
Александр Пантыкин: Газеты тогда еще читали, статьи тогда еще действовали. Говорю же: по факту статья сделала "Урфин Джюс" бешено популярным. И его музыка начала влиять на большое количество музыкантов. В этом влиянии признавался Вячеслав Бутусов, свой респект мне высказывал Гарик Сукачев, который, оказывается, часто слушал "Урфин Джюс". Я ему сначала не поверил, но он взял гитару и стал одну за другой играть песни нашей группы. Я был ошарашен: он помнил тексты лучше, чем я! Очень серьезно группа повлияла на Юру Шевчука. Он планировался как вокалист "Урфина Джюса", по предложению Ильи Кормильцева приехал в Свердловск и несколько месяцев жил у меня дома. Мы вместе работали в ВИА - вокально-инструментальном ансамбле "Глобус" при Парке культуры и отдыха, но быстро поняли, что художественные платформы у нас абсолютно разные. И он уехал в Ленинград, где продолжил свое творчество с группой ДДТ.
А "Урфин Джюс" существовал 4,5 года. Но меня все равно тянуло мое "сонансовское" прошлое, хотелось музыки более профессиональной. В 81-м я закончил физтех, понял, что без образования мне никуда, и за два года закончил Музыкальное училище имени Чайковского. Попал я туда благодаря его директору Владимиру Ивановичу Турченко: по закону, после окончания физтеха я обязан был три года отработать по специальности. Но Турченко пошел в Минкультуры и заявил, что либо этого парня берут в училище, либо он увольняется с поста директора.
Но ты уже лауреат конкурса пианистов - чему тебя учить?
Александр Пантыкин: У меня была дырка в образовании: я джаз играть не умел. И эти два года занимался джазом. Джазовое отделение музучилища переживало подъем. Преподавали знаменитые люди: Валерий Куцанов, Арсений Попович... Я играл в оркестре Владимира Турченко, и это тоже была превосходная школа. А в 85-м поступил в Уральскую консерваторию в класс композиции - взяли сразу на второй курс. С пятого курса ушел в академический отпуск на пять лет и в 94-м закончил консерваторию симфоническим произведением "Обряды". То есть весь путь совсем не случаен, а последователен. Выстроен, я был сказал, математически. И уже с дипломом композитора по приглашению Дмитрия Астрахана, тогда главного режиссера Свердловского ТЮЗа, я стал писать музыку к спектаклям, работал для Академической драмы, сочинял саундтреки к фильмам Астрахана, Хотиненко, Макеранца... У меня появилась своя студия Tutti records, где я мог записывать свои произведения. И началась профессиональная жизнь.
"Новоселье — это всегда праздник. Мы не можем сегодня не гордиться успехами наших музыкантов, деятелей культуры. Потому как их творческие проекты давно уже переросли уровень города и региона. Сегодня музыку уральских композиторов слушают во всей стране и во всем мире. Уверен, что это помещение поспособствует созданию новых прекрасных произведений, поиску молодых талантов", — сказал сегодняЕвгений Куйвашев.
Есть в дожде откровенье - потаенная нежность.
